Бремя страстей человеческих (краткое содержание)
Три четверти века спустя после того, как Александр Сергеевич Пушкин дал знаменитый отпор "прозаикам" от стихосложения: "У вас
ересь. Говорят, что в стихах - стихи не главное. Что же главное? проза?" (письмо брату Льву от 14 марта 1825 года), Николай Андреевич
Римский-Корсаков прибег к аналогичным аргументам, защищая от критических нападок свою "Царскую невесту".
В опере обнаружили возврат к старым формам. Законченные музыкальные номера и слишком очевидная мелодичность были расценены как
отход от передовых позиций, занимаемых Могучей кучкой. Римский-Корсаков являлся членом этого объединения и разделял его "символ веры", но с
оппонентами не согласился, высказавшись в том духе, что мелодекламация - не единственный путь достижения жизненной правды и пение в опере не может
быть ни пережитком, ни недостатком.
"Царская невеста" выделяется из ряда опер Римского-Корсакова. Вовсе неслучайно, словно пушкинская Татьяна, "она в семье своей
родной казалась девочкой чужой". Индивидуальность определялась замыслом: эпос и философия потеснились, уступив место исследованию страстей
человеческих. В этой опере они накалены до предела.
Два любовных треугольника, что уже немало, к тому же осложнены побочными линиями. Если все эти многоугольники "разъять",
выстраивается следующая длинная цепь влюбленностей и притязаний: лекарь Бомелий вожделеет Любашу, Любаша любит Григория Грязного, Грязной пленяется
Марфой Собакиной, Марфа готовится к свадьбе с Иваном Лыковым, а ее в свою очередь выбирает себе в невесты царь. Царь - фигура "бессловесная" (ни
поет, ни "декламирует"), зато зовут его Иван Грозный (действие драмы в стихах Льва Мея, по которой написано либретто, разворачивается в страшные
времена опричнины), что накладывает на все роковые страсти печать окончательной обреченности.