Либретто оперы «Царская невеста»
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
„ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ".
Улица в Александровской слободе. Впереди налево дом, занимаемый Собакиным, в три окна на улицу, ворота и забор: у ворот под окнами деревянная лавка. Направо дом
Бомелия с калиткою. За ним в глубине ограда и ворота монастыря. Против монастыря, в глубине налево, дом князя Гвоздева-Ростовского с высоким крыльцом, выходящим на улицу. Осенний
пейзаж; на деревьях яркие переливы красных и желтых тонов. Время под вечер. Народ выходит из монастыря.
ХОР.
Вот бог привел вечеренку отслушать.
Пора домой, а там и на покой.
Теплынь какую господи дает!
Ведь скоро и Покров на двор.
Иной год о эту пору снежок уж
порошит,
А нынче бабье лето затянулось,
И то сказать, ведь пар костей не ломит.
Тепло-то не ко времени бы словно.
Вот журавли летят! А говорят,
Что коль полет их
будет на Евмена,
То к Покрову... опричина идет!
В глубине сцены, направляясь к дому Гвоздева-Ростовского, показываются опричники. Толпа стихает, многие снимают шапки и кланяются.
ОПРИЧНИКИ.
Всех, кажись, оповестили к князю Гвоздеву сбираться.
А стемнеет, от него мы на коней, и в путь дорогу.
Точно кречеты лихие, мы на вотчину нагрянем,
И ни
спуска, ни пощады никому от нас не будет.
На изменника, признаться, долго, долго зубы мы точили.
А теперь держися! (Проходят в дом князя.)
НАРОД (глядя вслед опричникам).
Сбираются!
Кому-то плохо будет, несчастному! Не сносить головы!
Зовут себя царевыми слугами, а хуже псов!
Потише вы! Смотрите!
Давайте лучше говорить про царскую про свадьбу.
Что девок свезено! Когда ж смотры-то будут?
А девок, бают, сорок сороков.
Вот тут и выбирай! И выберет, не бойсь!
Не
промахнется наш кормилец; глазок-то у него соколий. Верно!
(Из калитки дома Бомелия выходят два молодых парня. Парням.)
Аль к немцу за лекарствами ходили?
ПАРЕНЬ. Ходили, ну так что ж?
НАРОД (прислушиваясь).
Неужто к немцу? А то же, что грешно. Ведь он поганый! Ведь нехристь он!
(Другая группа, подходя.) Кто? Немец?
(Первая группа, отвечая.)
Басурман! Допреж того, как с ним начать якшаться, крест надо снять.
Ведь он колдун! Дружит с нечистым! Избави, господи, избави!
А что он дал?
ПАРЕНЬ. Да дал травы.
НАРОД. Наговорная, бросьте!
ПАРЕНЬ. (смутившись.) Мы ничего,.. пожалуй, бросим.
(Бросает сверток.)
НАРОД.
Так-то! И больше к немцу лучше не ходите: того гляди опутает лукавый.
Ну, мы пошли. Пора и нам. Поди-ка дома ждут. Пока. Прощайте.
Расходятся. Сцена пустеет. Марфа, Дуняша и Петровна выходят из монастыря.
ПЕТРОВНА. Ишь вечер-то какой! Как-будто, лето.
ДУНЯША. Не хочется и в горницу идти.
МАРФА.
Поди-ка скоро тятенька вернется. Давай его, Дуняша, подождем мы здесь на лавочке.
ДУНЯША. Пожалуй,
ПЕТРОВНА. Ну, посидите здесь, а я пойду. (Уходит.)
МАРФА. Ты не видала Ваню?
ДУНЯША. Где же видеть? Я у тебя гощу вторые сутки.
МАРФА. Да, я и забыла, ведь вчера он не был.
ДУНЯША.
Вот говорят-то правду, что невесту сейчас узнаешь: только и речей, что про милого друга.
МАРФА.
Смейся, смейся! Придет твоя пора, сама полюбишь. А мне Ванюшу грех и не любить, мы с измала друг к другу привыкали.
ДУНЯША. Так стало вы давно знакомы?
МАРФА.
С детства. В Новгороде мы рядом с Ваней жили.
У них был сад такой большой, тенистый.
Как теперь гляжу на зеленый сад, где с милым дружком мы резвилися,
где из
цветиков из лазоревых я ему плела венки.
И жилося нам в зеленом саду, и дышалось в нем нам привольно так.
Целый божий день мы с ним бегали, веселилися, забавлялися.
Ах,
ах! А родные все на нас глядючи, улыбаючись, утешаючись
говорили нам:
по всему видать, что вас парочка,
что златы венцы для вас скованы.
Сколько ясных дней привели мы в
нем,
каждый кустик нам головой кивал,
дерева то все с тихой ласкою дивовалися на нас.
И жилося нам в зеленом саду,
и дышалось в нем нам привольно так.
Целый божий
день мы с ним бегали, веселилися, забавлялися.
Тут помер старый Лыков, а Ванюшу к себе взял дядя, нарвский воевода.
Так мы и не видались долго, долго.
Тут слух прошел, что царь услал Ванюшу в чужие земли.
Как мне
было горько, наплакалась я вдоволь.
Слава богу, что понапрасну.
Нынешней весною в слободу приехали, и с Ваней опять свел бог.
ДУНЯША. Ты чай и не узнала?
Марфа не отвечает и смотрит в глубину сцены, где в это время, показываются два знатных вершника. Выразительный облик первого из них, закутанного в богатый охабень, дает узнать в
нем Ивана Васильевича Грозного; второй вершник, с метлою и собачьей головой у седла, – один из приближенных к царю опричников. Государь останавливает коня и молча пристально
смотрит на Марфу. Она не узнает царя, но пугается и, застывает на месте, чувствуя устремленный на себя его проницательный взгляд.
МАРФА. Ах, что со мной? Застыла в сердце кровь! Дуняша!
(Про себя.) Как смотрит он! Как взгляд его угрюм!
Царь медленно удаляется.
Мне строгий взгляд его тяжелый, как камень, на душу налег.
Кто бы ни был он, но страшен мне, страшен мне угрюмый взор его.
Дуняша! Сама не своя от этих я глаз.
До греха
не долго тут, сглазить может он навек.
Появляется Собакин и Лыков.
ЛЫКОВ. А у калитки кто-то уж стоит.
СОБАКИН. Я говорил тебе, Иван Сергеевич, что станет дожидаться.
ЛЫКОВ (с поклоном). Здравствуй, Марфа Васильевна!
МАРФА (кланяется).
Иван Сергеич! (Стыдливо.)
Жених свою невесту забывает, вчера весь день и глаз не показал...
Друг мой, друг мой Ванюша, друг мой Ванюша ненаглядный
свет!
Женишок ты мой, как любить, ласкать тебя стану я, да расчесывать кудри шелковы, в очи ясные, в очи ясные тебе глядючи, глядючи в очи ясные, в очи ясные.
ДУНЯША,
Хороши, хороши они, и невеста, и суженый!
Точно вешний день с зорькой утренней.
Поглядишь на них, поглядишь, залюбуешься.
Поглядишь, и от всей души, и от
всей души пожелаешь им
Века долгого да счастливого, от души пожелаешь.
ЛЫКОВ.
О, когда б скорей, когда б скорей те настали дни, те настали дни!
О, когда б скорей те настали дни, счастья, радости.
Сердце бьется в груди, к тем веселым дням,
К тем веселым дням, ко тем дням порывается,
К тем денькам; и не хочет ждать да откладывать.
И не хочет ждать да откладывать, к тем денькам порывается.
СОБАКИН.
Погоди моя милая, моя милая доченька,
скоро, скоро на век твоим будет он.
Золотым кольцом обручишься с ним,
заведешь свой дом, заведешь свое гнездышко.
Заживешь в любви и согласии заживешь.
Ну что ж, просите дорогого гостя в избу войти. Какая есть вишневка! А стол накрыт?
МАРФА. Накрыт.
СОБАКИН. Покорно просим.
Уходят в калитку. Темнеет. В доме Собакина зажигают огонь. В глубине сцены, прикрытая фатою показывается Любаша. Она
медленно, оглядываясь по сторонам, крадется между домов и выходит на авансцену
.
ЛЮБАША.
Разведала! Так вот гнездо голубки?..
Посмотрим на красавицу твою.
(Подходит к дому Собакина. Смотрит в окно.)
Да... недурна... румяна и бела, и глазки с поволокой...
Это Марфа? Мне про нее другое говорили.
От сердца отлегло: разлюбит
скоро Григорий эту девочку!
Взгляну еще... А это кто?.. Их две! Это кто?..
(Отбегает от дома.)
Вот, вот она Любашина злодейка, черноволосая, с собольей бровью!
0х,
хороша. Не чудится ли мне? (Подходит к окну.)
Не чудится. Какая красота! Глаза какие! Этой не разлюбит.
Зато и я ее не пощажу. Как голова горит! Где этот нехристь?
(Стучится к Бомелию.)
БОМЕЛИЙ (за сценой). Кто там стучится?
ЛЮБАША. Открой окно, увидишь.
БОМЕЛИЙ {открывая окно). Любаша.
ЛЮБАША. Выходи ко мне скорей.
БОМЕЛИЙ (поспешно выходя с фонарем из калитки).
Войдем ко мне, здесь холодно и сыро. (Берет Любашу за руку.)
ЛЮБАША (вырывая руку). Нет, не пойду к тебе я ни за что!
БОМЕЛИЙ.
Зачем пришла? Я рад служить. Для девушки пригожей на все, на все готов.
ЛЮБАША.
Я слышала, что ты досужий знахарь, что ведаешь недуги и лекарства. Скажи мне, можешь ли составить такое зелье чарами своими, чтоб не совсем сгубило человека, а извело
бы только красоту, и то не вдруг, а понемногу? Понял?
БОМЕЛИЙ. Как не понять!
ЛЮБАША.
Такое зелье, чтоб глаза потускли;
Чтоб сбежал с лица румянец алый;
Чтоб волосок по волоску повыпал,
И высохла вся наливная грудь.
БОМЕЛИЙ.
Такое зелье есть, его, пожалуй, дам, но порошок мой дорог,
его давать опасно: как узнают, меня казнят.
ЛЮБАША. На пытке не скажу, откудова взяла.
БОМЕЛИЙ (пристально смотрит на Любашу). А очень нужно?
ЛЮБАША (подносит руку к фонарю.)
Гляди сюда, вот перстень изумрудный.
Есть у меня и ожерелье: жемчуг так радугой и отливает.
Хочешь, возьми себе. Иль мало?
БОМЕЛИЙ. Не продажный мой порошок.
ЛЮБАША. Заветный?
БОМЕЛИЙ. Да!
ЛЮБАША. А что же ты завету хочешь?
БОМЕЛИЙ. Что же? С тебя? С тебя не много.
(Схватывает ее за руку.) Один лишь поцелуй!
ЛЮБАША (вырывает руку).
Что, немец? Ты умом рехнулся?
Прощай, коли не хочешь; я найду другого, посговорчивей.
(Перебегает на другую сторону улицы; Бомелий бежит за
нею.)
Не трогай! Я закричу.
БОМЕЛИЙ. Не трону, только завтра все расскажу боярину Грязному.
ЛЮБАША (про себя).
Сам бес тебя, проклятый, наущает!
Тебе я верно мало посулила.
Возьми с меня последнюю тряпицу, сам цену положи твоей заслуге, я выплачу, я в кабалу
пойду. Ну, говори!
БОМЕЛИЙ.
Люби меня, люби, люби меня Любаша!
Люби меня, люби, красавица не бойся!
Из дома Собакиных доносятся веселые голоса и смех.
ГОЛОС СОБАКИНА.
Изо лука не мы, из пищали не мы.
А попить, да попеть, поплясать –
Против нас никого не сыскать.
Что нам соха, была бы балалайка.
ГОЛОС МАРФЫ. Ха, ха, ха!
ГОЛОС ДУНЯШИ. Ха, ха, ха!
ГОЛОС ЛЫКОВА. То не в бровь, прямо в глаз, пожалуй, про нас.
ЛЮБАША. Смеется... О, заплатишь же ты мне за этот смех!
(Помелию.) Ступай готовить зелье. Я покупаю. Слышишь?
Я согласна. Я... постараюсь полюбить тебя.
(Бомелий опрометью убегает в свой дом.)
ЛЮБАША.
Вот до чего я дожила...
Григорий, господь тебя осудит, осудит за меня.
Она меня красивей, и косы длинней моих.
Да все ли тут еще?
Да любит ли его она, да любит ли, как я люблю?
Сейчас с другим смеялась...
Не любит, нет, не любит.
Не
любит, нет, не любит!
ГОЛОС МАРФЫ. Прощай, Иван Сергеич.
Из калитки выходят Лыков и Собакин.
СОБАКИН. Приходи же завтра и Грязного приводи.
ЛЫКОВ (кланяясь). Придем, придем.
СОБАКИН. Ну, добрый путь тебе! (Лыков уходит. Собакин возвращается домой.)
ЛЮБАША (выступая}.
Ушли! Так здесь Григорий завтра будет? Что ж этот окаянный не идет?
Бомелий выходит из своей калитки и крадется к Любаше.
БОМЕЛИЙ. Ты здесь?
ЛЮБАША. Принес ли зелье?
БОМЕЛИЙ. На, готово.
ЛЮБАША.
Давай сюда. (Бомелий дает ей порошок.) Но если ты обманешь?
БОМЕЛИЙ. Нет, я тебя обманывать не стану; а ты меня?
ЛЮБАША.
И я не обману. (Оборачивается к дому Собакиных.)
Ты на меня, красавица, не сетуй!
Купила я красу твою, купила; но заплатила дорого... позором!
(Бомелию.)
Тащи меня в свою конуру, немец!
Бомелий быстро увлекает ее к себе.
ОПРИЧНИКИ (за сценой).
То не соколы в поднебесье слетались,
На потеху добры молодцы сбирались,
Во чистое они поле выезжали,
Ретиво свое сердечко потешали.
Дверь дома Гвоздева-Ростовского распахивается настежь , на крыльце появляется пьяная ватага опричников. Из-за угла выбегают слуги с фонарями , подводят коней.
Во чистом поле они зверье травили,
Супротивников конем они давили.
Никому-то нет от молодцев защиты,
Все их вороги кругом лежат побиты.
Такова живет у молодцев расправа,
За расправу ль эту до веку им слава!
До веку им слава!
Опричники трогаются в путь.
Действие: Первое | Второе | Третье | Четвертое
